weiss_edel (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
weiss_edel) wrote2018-05-19 09:00 am
weiss_edel) wrote2018-05-19 09:00 am
Entry tags:
Бабочка, гл.6, Расставание
(эротическая фантазия)
Начало: гл. 1, В ресторане LJ, DW
Предыдущая: гл. 5, День рождения LJ, DW
Как-то уже зимой Лина пришла, похожая на потрёпанного воробья:
- А я пришла попрощаться. Мне пришло приглашение в Торонто. Послезавтра улетаю.
У неё был лёгкий насморк: крылья носа покраснели, цвет лица не совсем здоровый
- Попьёте с нами чаю?
- Да, конечно. Согреюсь немного, потом разденусь.
Она села прямо в плаще на край стула и стала рассказывать.
- Кажется, я нашла то, что мне подходит. Необходимая доза адреналина в день. Компания называется “Нагие новости”. Это интернетная телекомпания - новости политики, культуры, интервью, развлечения, спорт. Кулинарная передача. Всё на свете. Все ведущие - только девушки. Приходишь на работу, пьёшь кофе, приводишь в порядок макияж, потом снимаешь с себя всю одежду и идёшь в студию под камеры.
- В смысле, они ведут передачи голыми?
- Да, в том-то и дело! Это их изюминка. Как подумаю, что я весь день буду проводить голая среди людей, причём большинство из них - одетые, да ещё с камерами, и внимание на мне, по спине начинают бежать мурашки. Когда я раздеваюсь и голой выхожу к людям, я отчётливо чувствую холодок пустоты вокруг своего тела. Чего-то недостаёт, снята защита, энергетическое поле. Меня беспокоит, как я выгляжу. Чужие взгляды, как щупальца. И тревожно от своей уязвимости. Но удивительно, что параллельно возникает ещё и другое ощущение, практически противоположное первому. Как ни странно, это ощущение вооружённости. Будто на смену защитному оружию появилось оружие нападения. Я вижу, как люди тушуются, приходят в замешательство, особенно если застать их врасплох. Если побороть собственное смущение, можно наслаждаться смущением других - они не знают как себя вести, куда девать глаза. Я начинаю чувствовать свою силу над ними. Это очень весело, возникает зуд как-нибудь пошалить. Раз уж всё равно я такая хулиганка.
- Через месяц обвыкнешь и перестанешь замечать.
- Да, я знаю. Теперь, когда я столько пробыла при вас голой, это начинает пропадать. Даже жалко, что со временем становится всё более комфортно, а холодка - всё меньше. Моя кожа становится платьем. Но я настолько привыкла, что настоящее платье стало ощущаться как тяжёлые латы, как непроницаемый скафандр, ненужная прослойка, мешающая контакту с пространством. Там я буду в своей стихии, как рыба в воде. В своём естественном состоянии.
Потом, видимо, решив, что достаточно согрелась, она рассеяно стянула плащ и отдала его Алексею. Потом начала снимать свитер. Марина запротестовала:
- Нет-нет, не надо! Ты же простужена! Тебе нужно побыть в тепле.
Лина улыбнулась:
- Не беспокойтесь, пожалуйста. Я привычная. У меня толстый слой подкожного жира, как у морского котика. Помогите лучше мне стащить свитер ... и остальное. Буду вам очень признательна.
Она устало и покорно ждала, пока Алексей и Марина снимали с неё свитер, блузку. Марина начала снимать обувь, и чтобы сохранить баланс Лине пришлось вцепиться в Алексея. Пальцы её были холодные и влажные. Наконец, упали джинсы, лифчик и трусы. Марина сгребла всё в охапку и унесла в спальню.
- Теперь хорошо, - Лина длинно потянулась. - Теперь я чувствую, что пришла домой. Извините, я без макияжа. С моими соплями - не до него. Давайте скорее чай, только погорячее и послаще. А ещё с лимоном. У вас есть лимон?
Алексей прибавил на термостате три градуса. Стало быстро теплеть.
Она обхватила чашку двумя руками, грея пальцы. Видимо, слой подкожного жира был всё-таки недостаточно толстый, но она никогда не призналась бы в этом. Проходя мимо, Марина как бы незаметно набросила на неё шаль, но Лина сбросила её, поведя плечами:
- Нет-нет, не надо меня кутать, мне очень хорошо. Я укутаюсь потом, на ночь, и всё пройдёт. Только вы меня не фотографируйте. Я сегодня некрасивая.
- Что-то ты грустишь. Ведь всё складывается удачно. У тебя новая работа, карьера только начинает взлёт.
- Да, это правда. Я только сейчас поняла, как сильно я привыкла к этому городу, к вам. Мне хочется поточнее сказать о том, что я чувствую. Мне безумно хочется, чтобы нас разделяло как можно меньше условностей и непонимания, и я очень рада, что их теперь осталось совсем мало. Но всё же они есть. И главное сейчас препятствие - слова. Они должны всё выразить и сломать барьеры, но их так трудно подобрать... Понимаете, мне нужны ваши глаза. Я смотрю на себя в зеркало и не вижу ничего. Пустота. Пустые формы безо всякого содержания. Но когда я смотрю в ваши глаза, то в них нахожу настоящую себя, как в истинном зеркале. Я двигаюсь, и отражение меняется, я вижу и узнаю свои выгодные ракурсы, вижу, когда я неуклюжа, а когда выгляжу глупой и некрасивой. Но иногда вы награждаете меня такими взглядами, что я взлетаю на вершину блаженства. Так, что кружится голова. Вы помогли мне узнать себя так, как я себя никогда не знала. Я знаю теперь свои сильные и слабые стороны, мне кажется, я смогу использовать это знание
- Что-то смеркается, не включить ли нам свет?
- Нет, постойте, - она вспорхнула с кресла и в два прыжка оказалась у большого, во всю стену окна. За окном густел синевой ранний зимний вечер.
- Смотрите, снег пошёл.
И точно. В чёрном оцепеневшем дворе появилось нечто новое - движение. Оно заполняло его снизу доверху - торжественные размашистые размеренные спирали, составленные из белых точек. Порой размеренность терялась, весь рой, как бы спохватившись, принимался метаться, бросался в стороны, но потом хоровод восстанавливал свой порядок и кружил, и кружил и кружил...
Снежинки мягко и настойчиво бились в стекло всего в нескольких сантиметрах от её плеч, им не терпелось присыпать её, припорошить, украсить серебристыми блёстками матовость кожи, но окно заслоняло от вьюги надёжно и невозмутимо.
Она стояла, косолапо поставив босые ноги, в полусумраке комнаты, смотрела в окно, прихлёбывая из чашки чай, шмыгая носом, подняв плечи, точно один только вид морозного вечера заставлял её ёжиться. Метель завораживала и предлагала подумать о чём-то долгом и грустном. Она поддалась и, видно, в мыслях была уже далеко. Печаль и отрешённость читались в каждой чёрточке. Даже попа её имела какой-то обиженно-насупленный вид. На что же она похожа? Светлый силуэт, погружённый в глубокую синеватую темноту сумерек. На свечу? Смешной пучок волос - вроде потушенного фитилька и восковыми наплывами - груди. И ещё, может, это прозвучит чересчур пафосно, на ангела. Уставшего от трудов ангела. Утончённого, совершенного в каждой своей черте, в каждом жесте. Даже теперь, ничего не делая, одной своей светлостью раздвигающего границы мрака. Он подошёл и обнял её за плечи.
Марина пристроилась на диване с блокнотом для эскизов и маленьким фонариком. Она надолго замирала, вглядываясь в полумрак, потом подсвечивала белый лист и задумчиво вела линию карандашом.
Вот, собственно, и всё. Бабочка упорхнула. Алексей и Марина погрузились в свои дела. Новое всё больше заслоняло прошедшее. Иногда лишь, ища что-то на полке, он натыкался на тот альбом и, если не очень спешил, открывал и погружался в его яркий, глянцевый мир. Со всех фотографий и марининых эскизов на него смотрела Лина. То кокетливо, то доверчиво и просто, смеющаяся и задумчивая, такая разная и такая до боли знакомая. Каждую родинку на её теле он знал наизусть, как знает астроном звёзды на небе. Что-то забывается со временем, события, их детали, но карта этих звёзд навсегда запечатлелась в его памяти.
Начало: гл. 1, В ресторане LJ, DW
Предыдущая: гл. 5, День рождения LJ, DW
Как-то уже зимой Лина пришла, похожая на потрёпанного воробья:
- А я пришла попрощаться. Мне пришло приглашение в Торонто. Послезавтра улетаю.
У неё был лёгкий насморк: крылья носа покраснели, цвет лица не совсем здоровый
- Попьёте с нами чаю?
- Да, конечно. Согреюсь немного, потом разденусь.
Она села прямо в плаще на край стула и стала рассказывать.
- Кажется, я нашла то, что мне подходит. Необходимая доза адреналина в день. Компания называется “Нагие новости”. Это интернетная телекомпания - новости политики, культуры, интервью, развлечения, спорт. Кулинарная передача. Всё на свете. Все ведущие - только девушки. Приходишь на работу, пьёшь кофе, приводишь в порядок макияж, потом снимаешь с себя всю одежду и идёшь в студию под камеры.
- В смысле, они ведут передачи голыми?
- Да, в том-то и дело! Это их изюминка. Как подумаю, что я весь день буду проводить голая среди людей, причём большинство из них - одетые, да ещё с камерами, и внимание на мне, по спине начинают бежать мурашки. Когда я раздеваюсь и голой выхожу к людям, я отчётливо чувствую холодок пустоты вокруг своего тела. Чего-то недостаёт, снята защита, энергетическое поле. Меня беспокоит, как я выгляжу. Чужие взгляды, как щупальца. И тревожно от своей уязвимости. Но удивительно, что параллельно возникает ещё и другое ощущение, практически противоположное первому. Как ни странно, это ощущение вооружённости. Будто на смену защитному оружию появилось оружие нападения. Я вижу, как люди тушуются, приходят в замешательство, особенно если застать их врасплох. Если побороть собственное смущение, можно наслаждаться смущением других - они не знают как себя вести, куда девать глаза. Я начинаю чувствовать свою силу над ними. Это очень весело, возникает зуд как-нибудь пошалить. Раз уж всё равно я такая хулиганка.
- Через месяц обвыкнешь и перестанешь замечать.
- Да, я знаю. Теперь, когда я столько пробыла при вас голой, это начинает пропадать. Даже жалко, что со временем становится всё более комфортно, а холодка - всё меньше. Моя кожа становится платьем. Но я настолько привыкла, что настоящее платье стало ощущаться как тяжёлые латы, как непроницаемый скафандр, ненужная прослойка, мешающая контакту с пространством. Там я буду в своей стихии, как рыба в воде. В своём естественном состоянии.
Потом, видимо, решив, что достаточно согрелась, она рассеяно стянула плащ и отдала его Алексею. Потом начала снимать свитер. Марина запротестовала:
- Нет-нет, не надо! Ты же простужена! Тебе нужно побыть в тепле.
Лина улыбнулась:
- Не беспокойтесь, пожалуйста. Я привычная. У меня толстый слой подкожного жира, как у морского котика. Помогите лучше мне стащить свитер ... и остальное. Буду вам очень признательна.
Она устало и покорно ждала, пока Алексей и Марина снимали с неё свитер, блузку. Марина начала снимать обувь, и чтобы сохранить баланс Лине пришлось вцепиться в Алексея. Пальцы её были холодные и влажные. Наконец, упали джинсы, лифчик и трусы. Марина сгребла всё в охапку и унесла в спальню.
- Теперь хорошо, - Лина длинно потянулась. - Теперь я чувствую, что пришла домой. Извините, я без макияжа. С моими соплями - не до него. Давайте скорее чай, только погорячее и послаще. А ещё с лимоном. У вас есть лимон?
Алексей прибавил на термостате три градуса. Стало быстро теплеть.
Она обхватила чашку двумя руками, грея пальцы. Видимо, слой подкожного жира был всё-таки недостаточно толстый, но она никогда не призналась бы в этом. Проходя мимо, Марина как бы незаметно набросила на неё шаль, но Лина сбросила её, поведя плечами:
- Нет-нет, не надо меня кутать, мне очень хорошо. Я укутаюсь потом, на ночь, и всё пройдёт. Только вы меня не фотографируйте. Я сегодня некрасивая.
- Что-то ты грустишь. Ведь всё складывается удачно. У тебя новая работа, карьера только начинает взлёт.
- Да, это правда. Я только сейчас поняла, как сильно я привыкла к этому городу, к вам. Мне хочется поточнее сказать о том, что я чувствую. Мне безумно хочется, чтобы нас разделяло как можно меньше условностей и непонимания, и я очень рада, что их теперь осталось совсем мало. Но всё же они есть. И главное сейчас препятствие - слова. Они должны всё выразить и сломать барьеры, но их так трудно подобрать... Понимаете, мне нужны ваши глаза. Я смотрю на себя в зеркало и не вижу ничего. Пустота. Пустые формы безо всякого содержания. Но когда я смотрю в ваши глаза, то в них нахожу настоящую себя, как в истинном зеркале. Я двигаюсь, и отражение меняется, я вижу и узнаю свои выгодные ракурсы, вижу, когда я неуклюжа, а когда выгляжу глупой и некрасивой. Но иногда вы награждаете меня такими взглядами, что я взлетаю на вершину блаженства. Так, что кружится голова. Вы помогли мне узнать себя так, как я себя никогда не знала. Я знаю теперь свои сильные и слабые стороны, мне кажется, я смогу использовать это знание
- Что-то смеркается, не включить ли нам свет?
- Нет, постойте, - она вспорхнула с кресла и в два прыжка оказалась у большого, во всю стену окна. За окном густел синевой ранний зимний вечер.
- Смотрите, снег пошёл.
И точно. В чёрном оцепеневшем дворе появилось нечто новое - движение. Оно заполняло его снизу доверху - торжественные размашистые размеренные спирали, составленные из белых точек. Порой размеренность терялась, весь рой, как бы спохватившись, принимался метаться, бросался в стороны, но потом хоровод восстанавливал свой порядок и кружил, и кружил и кружил...
Снежинки мягко и настойчиво бились в стекло всего в нескольких сантиметрах от её плеч, им не терпелось присыпать её, припорошить, украсить серебристыми блёстками матовость кожи, но окно заслоняло от вьюги надёжно и невозмутимо.
Она стояла, косолапо поставив босые ноги, в полусумраке комнаты, смотрела в окно, прихлёбывая из чашки чай, шмыгая носом, подняв плечи, точно один только вид морозного вечера заставлял её ёжиться. Метель завораживала и предлагала подумать о чём-то долгом и грустном. Она поддалась и, видно, в мыслях была уже далеко. Печаль и отрешённость читались в каждой чёрточке. Даже попа её имела какой-то обиженно-насупленный вид. На что же она похожа? Светлый силуэт, погружённый в глубокую синеватую темноту сумерек. На свечу? Смешной пучок волос - вроде потушенного фитилька и восковыми наплывами - груди. И ещё, может, это прозвучит чересчур пафосно, на ангела. Уставшего от трудов ангела. Утончённого, совершенного в каждой своей черте, в каждом жесте. Даже теперь, ничего не делая, одной своей светлостью раздвигающего границы мрака. Он подошёл и обнял её за плечи.
Марина пристроилась на диване с блокнотом для эскизов и маленьким фонариком. Она надолго замирала, вглядываясь в полумрак, потом подсвечивала белый лист и задумчиво вела линию карандашом.
Вот, собственно, и всё. Бабочка упорхнула. Алексей и Марина погрузились в свои дела. Новое всё больше заслоняло прошедшее. Иногда лишь, ища что-то на полке, он натыкался на тот альбом и, если не очень спешил, открывал и погружался в его яркий, глянцевый мир. Со всех фотографий и марининых эскизов на него смотрела Лина. То кокетливо, то доверчиво и просто, смеющаяся и задумчивая, такая разная и такая до боли знакомая. Каждую родинку на её теле он знал наизусть, как знает астроном звёзды на небе. Что-то забывается со временем, события, их детали, но карта этих звёзд навсегда запечатлелась в его памяти.
no subject
no subject
no subject
no subject
Можно попробовать написать так, чтобы черта была перейдена, но осталось бы ощущение, что нет. Вот это было бы действительно интересно.
no subject