![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Vers libre
Tuesday, 10 November 2020 09:04 amВозвращаясь к напечатанному...
Как я понимаю верлибр? Поэта переполняет некое чувство, просится быть выраженным на бумаге. Он ясно, объёмно видит его своим внутренним взором и спешит изложить в словах. А слова как-то плохо подбираются. Если и находятся, то не те, не точные, а бьющие мимо внутреннего образа. Они уводят в сторону, размывают его, ломают. Тогда поэт решает отказаться от сковывающих рамок в виде рифмы, размера, фонетической игры - ради возможности всё-таки сказать то, что так хотелось. И вот тогда, вырвавшись на свободу (vers libre!), он, наконец, говорит то, что хотел, и, вроде бы, получается. С восторгом несёт это читателю.
Но дефицитное золото полноценного стиха уже заменено на бюджетную медь прозы. Из такой прозы можно составить капитал, но тогда её пойдёт много, с роман. Сдавая один за другим рубежи формы, автор спускается всё ниже, всё ближе к обыденности. Мы продолжаем прощать ему, видя его муки. До какого-то уровня. Пока не останется одна голая банальность, сказанная обычными, никак не отобранными словами. Цена ей - копейка. В наш информационный век, в половодье слов, в их мусорных завалах, ценность которых часто отрицательна, когда сказано, кажется, уже всё и про всё, что ценного в очередной вербализации вечных сантиментов? А он всё продолжает звать это высоким именем поэзии и требовать, чтобы мы признавали в этом искусство. Ну и восхищались, чоуж.
Читаю рассуждения о верлибре некоей блогерши, наставляющей начинающих литераторов на верный путь:”Это для многих самый лёгкий вид поэзии, потому что его форма не подчиняется ни каким правилам.” (“This, for most, is the easiest kind of poetry to write because there are no rules as to its form.”) Не могу согласиться. Легко написать плохой верлибр. Хороший очень сложно. В поэзии вообще очень велика нагрузка на каждое слово - и смысловая, и эмоциональная, и фонетическая. Часть красоты обеспечивается формой. Если вы отказываетесь от этого украшения, нагрузка на каждое слово ещё более возрастает. Я верю, что можно написать гениальный верлибр. Хотел бы привести пример, но его у меня нет.
Для начинающего поэта верлибр даёт соблазн низкого порога вхождения. Не каждому даётся соблюдать размер и находить рифмы. А тут просто пиши слова.
Для иллюстрации верлибра приведу стихи свежего нобелевского лауреата Луизы Глюк (Глик) (для перевода выбрал покороче). О степени гениальности судите сами:
The Night Migrations
This is the moment when you see again
the red berries of the mountain ash
and in the dark sky
the birds' night migrations.
It grieves me to think
the dead won't see them—
these things we depend on,
they disappear.
What will the soul do for solace then?
I tell myself maybe it won't need
these pleasures anymore;
maybe just not being is simply enough,
hard as that is to imagine.
Louise Glück, 2005
Попробую перевести как есть, не поэтизируя:
Ночные перелёты
Это тот момент, когда ты снова видишь
Красные ягоды горного ясеня
И в тёмном небе
Ночные перелёты птиц.
Меня удручает мысль,
Что умершие не увидят их -
То, что для нас так важно,
Оно исчезает.
Что же тогда сделает душа, чтобы найти утешение?
Я говорю себе, что, может, ей не станут нужны
Более эти радости;
Может, не быть - уже вполне достаточно,
Хотя это и трудно вообразить.
Луиза Глюк, 2005
Mise à jour 2021/01/07.
Мнение Дениса Драгунского:
ПРО СТИХИ
Мне вдруг показалось, что я понял одну штучку.
В силлабо-тонике, да ещё в рифмованной, можно обойтись без сюжета и без ясного (глубокого, оригинального и т.п.) смысла. То есть как бы даже без содержания. Форма – особенно красивая, отточенная, изощренная – сама становится содержанием, как в архитектуре или в музыке. Прямо по Гегелю («Малая Логика», §133).
А вот в верлибре без свежих интересных мыслей, без новых чувств или незаурядного сюжета (а не просто: «я один, мне тоскливо, снег-метель, по улице едет трамвай») – не получается. Архитектура без конструкции и функции, то есть дрова.
Говорят: «А как же на Западе? Там давно сплошной верлибр!» А никак. Нам Запад не пример. У них там конституции с XVIII века. А университеты вообще – с XII по середину XV шестьдесят штучек на вашем грёбаном Западе, а нам еще 200 лет было ждать.
Возможно, институциональная прочность жизни на Западе допускает и даже стимулирует некую развинченность поэтической речи. Checks and balances.
Это лишь мимолетная мысль. Однако мне она интересна.
Обойтись-то можно, только я не воспринимаю как стихи чистую форму ни о чём. Для меня это пустая упаковка, которую следует выбросить без раздумий.
Хороший стих - единство формы и содержания. Форма на службе у содержания, его верная помощница и слуга.
Как я понимаю верлибр? Поэта переполняет некое чувство, просится быть выраженным на бумаге. Он ясно, объёмно видит его своим внутренним взором и спешит изложить в словах. А слова как-то плохо подбираются. Если и находятся, то не те, не точные, а бьющие мимо внутреннего образа. Они уводят в сторону, размывают его, ломают. Тогда поэт решает отказаться от сковывающих рамок в виде рифмы, размера, фонетической игры - ради возможности всё-таки сказать то, что так хотелось. И вот тогда, вырвавшись на свободу (vers libre!), он, наконец, говорит то, что хотел, и, вроде бы, получается. С восторгом несёт это читателю.
Но дефицитное золото полноценного стиха уже заменено на бюджетную медь прозы. Из такой прозы можно составить капитал, но тогда её пойдёт много, с роман. Сдавая один за другим рубежи формы, автор спускается всё ниже, всё ближе к обыденности. Мы продолжаем прощать ему, видя его муки. До какого-то уровня. Пока не останется одна голая банальность, сказанная обычными, никак не отобранными словами. Цена ей - копейка. В наш информационный век, в половодье слов, в их мусорных завалах, ценность которых часто отрицательна, когда сказано, кажется, уже всё и про всё, что ценного в очередной вербализации вечных сантиментов? А он всё продолжает звать это высоким именем поэзии и требовать, чтобы мы признавали в этом искусство. Ну и восхищались, чоуж.
Читаю рассуждения о верлибре некоей блогерши, наставляющей начинающих литераторов на верный путь:”Это для многих самый лёгкий вид поэзии, потому что его форма не подчиняется ни каким правилам.” (“This, for most, is the easiest kind of poetry to write because there are no rules as to its form.”) Не могу согласиться. Легко написать плохой верлибр. Хороший очень сложно. В поэзии вообще очень велика нагрузка на каждое слово - и смысловая, и эмоциональная, и фонетическая. Часть красоты обеспечивается формой. Если вы отказываетесь от этого украшения, нагрузка на каждое слово ещё более возрастает. Я верю, что можно написать гениальный верлибр. Хотел бы привести пример, но его у меня нет.
Для начинающего поэта верлибр даёт соблазн низкого порога вхождения. Не каждому даётся соблюдать размер и находить рифмы. А тут просто пиши слова.
Для иллюстрации верлибра приведу стихи свежего нобелевского лауреата Луизы Глюк (Глик) (для перевода выбрал покороче). О степени гениальности судите сами:
The Night Migrations
This is the moment when you see again
the red berries of the mountain ash
and in the dark sky
the birds' night migrations.
It grieves me to think
the dead won't see them—
these things we depend on,
they disappear.
What will the soul do for solace then?
I tell myself maybe it won't need
these pleasures anymore;
maybe just not being is simply enough,
hard as that is to imagine.
Louise Glück, 2005
Попробую перевести как есть, не поэтизируя:
Ночные перелёты
Это тот момент, когда ты снова видишь
Красные ягоды горного ясеня
И в тёмном небе
Ночные перелёты птиц.
Меня удручает мысль,
Что умершие не увидят их -
То, что для нас так важно,
Оно исчезает.
Что же тогда сделает душа, чтобы найти утешение?
Я говорю себе, что, может, ей не станут нужны
Более эти радости;
Может, не быть - уже вполне достаточно,
Хотя это и трудно вообразить.
Луиза Глюк, 2005
Mise à jour 2021/01/07.
Мнение Дениса Драгунского:
ПРО СТИХИ
Мне вдруг показалось, что я понял одну штучку.
В силлабо-тонике, да ещё в рифмованной, можно обойтись без сюжета и без ясного (глубокого, оригинального и т.п.) смысла. То есть как бы даже без содержания. Форма – особенно красивая, отточенная, изощренная – сама становится содержанием, как в архитектуре или в музыке. Прямо по Гегелю («Малая Логика», §133).
А вот в верлибре без свежих интересных мыслей, без новых чувств или незаурядного сюжета (а не просто: «я один, мне тоскливо, снег-метель, по улице едет трамвай») – не получается. Архитектура без конструкции и функции, то есть дрова.
Говорят: «А как же на Западе? Там давно сплошной верлибр!» А никак. Нам Запад не пример. У них там конституции с XVIII века. А университеты вообще – с XII по середину XV шестьдесят штучек на вашем грёбаном Западе, а нам еще 200 лет было ждать.
Возможно, институциональная прочность жизни на Западе допускает и даже стимулирует некую развинченность поэтической речи. Checks and balances.
Это лишь мимолетная мысль. Однако мне она интересна.
Обойтись-то можно, только я не воспринимаю как стихи чистую форму ни о чём. Для меня это пустая упаковка, которую следует выбросить без раздумий.
Хороший стих - единство формы и содержания. Форма на службе у содержания, его верная помощница и слуга.
