Золотой век уже здесь

“Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов!” - провозгласили большевики. Восставшая волна рабов и бедняков расчистила им путь к власти. И что же они с этой властью сделали? Сначала рассказали рабам, что они теперь свободны, как ещё никогда в истории не был свободен человек, а потом понемногу отобрали у них даже те куцые свободы, которые гарантировала им монархическая империя. Мельчайшее сомнение в гениальности большевистского вожака могло стоить годы лагерей и даже смерть - таков был апофеоз эры освобождённого труда.

Вот что писал Евгений Шварц в своём дневнике (декабрь 1956):

"Начиная с весны [1937 года] разразилась гроза и пошла все кругом крушить, и невозможно было понять, кого убьет следующий удар молнии. И никто не убегал и не прятался. Человек, знающий за собой вину, понимает, как вести себя: уголовник добывает подложный паспорт, бежит в другой город. А будущие враги народа, не двигаясь, ждали удара страшной антихристовой печати. Они чуяли кровь, как быки на бойне, чуяли, что печать «враг народа» пришибает без отбора, любого, – и стояли на месте, покорно, как быки, подставляя голову. Как бежать, не зная за собой вины? Как держаться на допросах? И люди гибли, как в бреду, признаваясь в неслыханных преступлениях: в шпионаже, в диверсиях, в терроре, во вредительстве. И исчезали без следа, а за ними высылали жен и детей, целые семьи. Нет, этого еще никто не переживал за всю свою жизнь, никто не засыпал и не просыпался с чувством невиданной, ни на что не похожей беды, обрушившейся на страну. Нет ничего более косного, чем быт. Мы жили внешне как прежде. Устраивались вечера в Доме писателя. Мы ели и пили. И смеялись. По рабскому положению смеялись и над бедой всеобщей, – а что мы еще могли сделать? Любовь оставалась любовью, жизнь – жизнью, но каждый миг был пропитан ужасом. И угрозой позора.."

Какая яркая иллюстрация свободы по-большевистски: “Они чуяли кровь, как быки на бойне... и стояли на месте, покорно, как быки, подставляя голову.”

Все семьдесят лет соввласти большевики продолжали отбивать у рабов охоту к свободе и методично культивировали в них рабскую психологию. Вплоть до объявления душевнобольными сомневающихся в правоте власти. Стоит ли удивляться, что так сильна эта психология и по сей день?

На исторически короткий момент (1987-2007 годы) возникла возможность выбраться из-под этой бетонной плиты, “выдавить из себя раба”. Теплилась надежда на то, что это возможно. Но, по моим оценкам начиная с осени 2007-го, власти почувствовали, что общество подаётся под властным давлением, уступает, готово вернуться к приятию своего рабского состояния. Давление тогда было аккуратным, всё-таки была боязнь сорвать резьбу. Но где-то год назад, когда Белоруссия показала, что обществу нечего противопоставить наглому беспределу силовиков, когда общество проглотило слабо прикрытую (и разоблачённую) попытку убийства Навального, а потом и его арест, власти почувствовали, что теперь им можно всё.

С тех пор репрессии пошли гораздо веселей. Не надо никому что-то обосновывать, перед кем-то оправдываться. Какими бы белыми нитками ни были шиты обвинения, никто не посмеет их опротестовать. Потенциальный выход десятков тысяч на проспект Сахарова больше не заботит. Кремлёвского чекиста можно поздравить - наступил золотой век рабовладения.