weiss_edel

Волны равнодушно и размеренно накатывают на берег. Даже в гневном рокоте шторма стынет невозмутимость неживой стихии. Закаты и рассветы сменяют друг друга с неторопливой поступью вечности. Сценарий их пожаров утверждён и не подлежит пересмотру.

Чайка - беспокойная птица, не согласная с пустотой неба и равнодушием океана. В размеренные глухие ритмы врывается её страстный ломкий крик. Резкие взмахи крыльев зигзагом прострачивают сырой воздух. Неровными стежками она сшивает волны с небом и с клочьями тумана. Из неподатливого сырья кроит своё невиданное пространство, вдыхает в него жизнь и страсть, пытливость и неуспокоенность, заполняет его брызгами своей мятущейся души. Ветер ерошит серые перья, подбираясь к горящему сердцу.

И равнодушные стихии, кажется, пробуждаются, прислушиваются к новой звенящей ноте, окликнувшей их на полпути к вечности, дивятся храбрости неутомимой птицы и рады подыграть ей в её драме.

Большевики решили, что всё зло от того, человек у нас косный, эгоистичный, жадный и прочее. А вот если над ним поработать, привить ему честность, коллективизм, принципиальность, то из таких улучшенных людей можно построить совершенно замечательное общество, в котором каждый будет на своём месте. Будет радостно, не из под палки, делать общее дело, ещё и помогать отстающим. И контролировать такого человека-плюс не надо, он сам высокосознательно себя проконтролирует. Сказано - сделано. Разработали схему-чертёж нового человека, отобрали набор качеств, необходимых для прививания, написали горы методической литературы о том, как это практически можно достичь. На их уровне понимания, конечно. Засучили рукава и пошли, аки Господь, лепить из косной глины-человечины венец творения.
( Read more... )

Непутёвые скитальцы вроде Одиссея или Пера Гюнта любят тешить себя надеждой, что их, не смотря ни на что и вопреки всему, где-то ждёт какая-нибудь Пенелопа или, скажем, Сольвейг. Мне кажется, эти героини придуманы исключительно в утешение скитальцам, а то и самими скитальцами. Чем ещё занять мозги во время походных невзгод, как не мечтами о прекрасной и верной, неизменно сидящей у окна и на ночь не гасящей свечи?

Среди ждущих, наверное, подвиг неограниченно долгого сосредоточенного ожидания не так популярен.

мне кажется близкой и понятной. Она резонирует во мне, легко отзывается. Но из разговоров с друзьями выяснилось, что не всем она так же близка. Попробую развить и пояснить.

Сначала цитата:

"1 октября. Ясная Поляна. (18)92. Все то же: то же упорство труда, то же медленное движение и то же недовольство собой. Впрочем, немного лучше. Нынче ездил на Козловку, думал в первый раз: как ни страшно это думать и сказать: цель жизни есть так же мало воспроизведение себе подобных, продолжение рода, как и служение людям, так же мало и служение богу. Воспроизводить себе подобных. Зачем? Служить людям. А тем, кому мы будем служить, тем что делать? Служить богу? Разве он не может без нас сделать, что ему нужно. Да ему не может быть ничего нужно. Если он и велит нам служить себе, то только для нашего блага. Жизнь не может иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель — радость — вполне достойна жизни. Отречение, крест, отдать жизнь, все это для радости. И радость есть и может быть ничем ненарушимая и постоянная. И смерть переходит к новой, неизведанной, совсем новой, другой, большей радости. И есть источники радости, никогда не иссякающие: красота природы, животных, людей, никогда не отсутствующая. В тюрьме — красота луча, мухи, звуков. И главный источник: любовь — моя к людям и людей ко мне. Как бы хорошо было, если бы это была правда. Неужели мне открывается новое. Красота, радость, только как радость, независимо от добра, отвратительная. Я узнал это и бросил. Добро без красоты мучительно. Только соединение двух и не соединение, а красота, как венец добра. Кажется, что это похоже на правду." /Лев Николаевич Толстой (из дневников)/

Во-первых, выводить смысл жизни рекурсивно, кусать себя за хвост - тупик. То есть, сказать, что жить надо, чтобы растить детей, чтобы оставить себе смену - не сказать ничего. Это то же, что “есть, чтобы жить, и жить, чтобы есть.”. Есть - это средство поддержания жизни, а не смысл её. Ращение детей - то же самое. Разница только в том, что “есть” - поддержание своей личной одиночной жизни, а дети - поддержание жизни в более широком смысле - между поколениями. Дело нужное, но вспомогательное. Служить людям, помогать окружающим, тоже, если задуматься, вспомогательная функция для поддержания жизни. Опять же, очень нужная. Если дети - поддержание жизни, направленное вперёд по времени, то помощь другим - то же, но в ширину, в общество.

Взаимоотношения с Богом - отдельная тема. Тут могут быть вариации. Разные люди придумывают себе разные типы этих взаимоотношений. Толстой считает, что Бог требует от нас служить ему для нашего же блага. Пусть будет так. Как атеист не хочу углубляться в сорта религиозной психотерапии.

И тут Толстой приходит к мысли, что цель жизни - поиск радости. Человек стремится к радостному, к хорошему. Радость приходит от встречи с красотой, от познания нового, от собственных достижений, от открытий, от любви - твоей и к тебе. Всё остальное - вторично. Страдания, лишения, упорный труд - мостики к радости. Это то, что нужно перемочь, перетерпеть, через что прорваться. Но смыслом жизни быть никак не может.
И особенность человеческого восприятия - масштабирование, подстройка чувств под обстановку.

Поднявшегося на вершину горы и увидевшего величественнейшие картины хребтов и ущелий охватывает восхищение. Но и человека, увидевшего игру пылинок в луче света из тюремного окна, может охватить не менее сильное чувство. Другой фокус, другой масштаб обстановки, но масштаб чувств больше зависит от человека и может быть вполне сравним. Он не обнуляется при перемещении человека с горы в тюрьму и не обращается в бесконечность при противоположном перемещении. Человек остаётся человеком.

Далее, что есть источник радости? Наисильнейшая радость - от общения с другими людьми, с людьми, которые тебе нравятся, к которым испытываешь симпатию. Симпатия складывается из внешней привлекательности и комфорта отношений - привлекательности внутренней. Первую Толстой называет красотой, а вторую - добром. Обе важны. Отсутствие любой порождает диссонанс. Внутренняя привлекательность важнее, с ней можно жить, хотя и с “мучительным” ощущением дискомфорта. Внешняя привлекательность без внутренней “отвратительна” - это просто пустышка, обман, а то и западня. Ведь отношения начинаются с внешнего образа. Увидев человека, мы по внешнему виду пытаемся создать его портрет, угадать его внутренние свойства. Внешняя привлекательность располагает нас к этому человеку, подсказывает нам, что он и внутренне, по-видимому, так же хорош, как снаружи. Нам очень хочется верить в такую гармонию. Именно про это Ницше сказал, что красота - это обещание счастья.

Небольшое отступление. Попалось женское рассуждение на тему этой ницшевской цитаты. Забавно, что женщина рассматривает вариант её прочтения, в котором речь идёт о собственной красоте. То есть, в том смысле, что красивой женщине обещано счастье. Мне такое даже в голову не могло прийти.

Ну так вот. Попытка экстраполировать, продолжить внешнюю красоту на внутренний мир далеко не всегда согласуется с последующим опытом, чревата сюрпризами и разочарованиями. В этом смысле внешняя привлекательность может оказаться западнёй. Об этом ещё одна толстовская цитата, из “Крейцеровой сонаты”:
“Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро. Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит, делает гадости, а ты видишь что-то милое. Когда же она не говорит ни глупостей, ни гадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна.”

Ещё по теме: “Чары” и прочее по метке “красота”. Ах да, и о смысле жизни, как же без него?

Сразу оговорюсь: не всю. Бывает реклама уместная. Скажем, едешь по дороге, а на обочине стоит плакат и обещает сытный ужин в хорошем ресторане через десять минут езды - это очень правильная реклама. Или, поселившись в гостинице в чужом городе, бывает полезно покопаться у стенда с рекламными брошюрками чтобы сориентироваться, чем в здешней округе можно себя занять. Что ещё? Ну, может, когда мне приходит из банка выписка о состоянии счёта, уместно вложить в письмо рекламу других услуг банка. Раз уж я сфокусировался на этом банке, давайте, выкладывайте, что ещё вы можете предложить.
( Read more... )

Оператор может сделать с жителями “матрицы” многое, в том числе подпадающее под категорию чудес (с нарушением законов, установленных “матрицей” для её обитателей), то есть, практически то же, что и Бог. Но в конечном счёте он подчиняется законам своего мира и уже поэтому не всемогущ. Он может совершать ошибки, он может упускать кое-что из своего внимания, у него просто может не быть достаточно ресурсов или физической возможности сделать что-то.

“Комплекс профессора Преображенского. «Нация рабов» и бремя интеллигента”
http://spektr.press/kompleks-professora-preobrazhenskogo-naciya-rabov-i-bremya-intelligenta/

У интеллигенции к народу преобладают отношения из крайних концов спектра: либо народ мудрый, богоносец, хранитель традиций, у него надо учиться, в нём надо черпать, либо, наоборот, он косный генетический раб, сколько не волочи его к свету, он всё равно забьётся в тёмный угол. И эта истерическая эмоциональность во многом происходит от особого положения русской интеллигенции в обществе. Если на Западе - это независимые, знающие себе цену люди, профессионалы или дворяне-землевладельцы, готовые отстаивать свои права хоть бы и перед королём, то в России интеллигент зависим от власти, постоянно вынужден доказывать свою нужность, небесполезность. Он как бы существует отдельно от народа, при народе и принимает на себя обязанность печься о народе. И если народ делает что-то не так, интеллигент чувствует в этом свою вину, что не так воспитал народ, или сетует, что народ - неспособный ученик.

А на самом деле, я думаю, тезис “народ заслуживает ту власть, которую имеет” ошибочна. Простой народ, неактивные обыватели - податливы и везде более или менее одинаковы. Русские могут жить при демократии, и американцев можно загнать под тоталитаризм. Тоталитаризму в Америке активно сопротивляется узкий верхний слой - журналисты, активисты, политики-аналитики. Те, кто понимает механизмы власти. Если сверху что-то сломается, и победит тоталитаризм, снизу поворчат, может даже, поскандалят, а потом втянутся и приспособятся. Живут же корейцы одновременно в двух мирах.


И у России есть шанс изменить свой, кажущийся фатальным, маршрут движения по граблям. Из глубоко пробитой колеи вырваться сложно, как это показала попытка девяностых-двухтысячных, но совсем не безнадёжно. В момент смены власти в верхах происходят пертурбации, спадает давление на общество. Тогда общество может занять себе плацдарм влияния на власть. А в дальнейшем следить, чтобы он не сокращался, а, желательно, расширялся.

P.S. Совершенно неожиданно Чернышёв подкинул иллюстрацию на тему податливости обывателя и неизбывной угрозы тирании: "В округе Макминн хозяйничали шериф Пэт Мэнсфилд и его предшественник на этом посту – штатный сенатор Пол Кантрелл из соседнего городка Этова, которые чувствовали себя вполне уютно под крылышком коррумпированной политической машины Демократической партии штата. На каждых выборах Мэнсфилд и Кантрелл разворачивали наряды вооруженных полицейских (официально называвшихся помощниками шерифа) с заданием проследить, чтобы жители города голосовали, «как надо».
Доблестные блюстители порядка запугивали избирателей, подделывали и вбрасывали бюллетени, фальсифицировали результаты подсчета голоса, не иначе как руководствуясь приписываемым Сталину афоризмом, что неважно, кто и как голосует – важно, кто и как считает поданные голоса. Эти вопиющие злоупотребления подрывали демократическую процедуру выборов – важнейшее выражение принципа свободы и волеизъявления народа, к которому в те времена отношение было более серьезным, чем ныне. Хуже того, население постепенно свыкалось с авторитарной властью, гниль по каплям просачивалась во все поры общества, разлагая его."
(http://mi3ch.livejournal.com/3507244.html)